[P.L.]

перечитываю и смеюсь до слёз, и в секунду грусть-тоска съедает.

я бы продолжил..

многа букв

Глава 2, в которой Гинберг собрался позавтракать и чуть не сошёл с ума.

Едва первые лучи под аккомпанемент заливистых песен утренних пташек осветили просторные залы дворца де ля Гнуса, как Гинберг резко, почти судорожно, будто от этого зависела его жизнь, открыл один глаз. Первая, кажется, единственная, логичная мысль, зародившись в мудрой не по годам голове немецкого аристократа и продолжив своё передвижение по телу вышеуказанного молодого человека, вылилась вполне чёткое и требовательное урчание желудка: «еда»! Облизнув сухим языком чуть потрескавшиеся и опухшие губы, он про себя отметил, что и глоток прохладной воды ему так же не помешает, чтобы освежить свою голову и горло.
Что ж, вчерашний вечер удался на славу: хотелось есть, мучил сушняк, всё тело ломило, но, тем не менее, внутренний будильник сработал чётко. Не то, чтобы Гинберг был любителем вставать раньше одиннадцати утра, но неумолимые потребности плоти брали верх. Желудок снова напомнил о себе, почти обиженно и слегка болезненно. И поскольку обычное время завтрака уже давно прошло, и теперь заморить червячка нужно было только чем-то основательным. «Благо, уж коли хозяин замка может себе позволить такую роскошь, как еженедельные балы, то на кухню он тоже, наверняка, не поскупился,» - принялся утешать свой живот герцог.
Гинберг поднялся с кровати и поспешно оделся, не упустив из виду ни одну деталь своего туалета. Будучи уже абсолютно готовым к выходу, он повернулся к зеркалу и ещё раз подтянул высокий чёрный лакированный сапог, оправил чёрный, с серебристой вышивкой, окантовывающей манжеты, ворот и подол, камзол, лёгкими касаниями пальцев проверил все ли пуговицы на месте (хотя, прекрасно знал, что они все по-прежнему на месте), взбил белый кружевной воротник, производя эффект менее строгий вид, несколькими резкими хлопками ударил себя по щекам, придавая им румянец, проговорил чуть слышно какую-то фразу на немецком и одним быстрым, но утончённым и отрепетированным движением руки, поправил невидимую выбившуюся из туго затянутого хвоста прядь волос. Улыбнувшись своему отражению, он подмигнул себе, будто говоря при этом: «Парень, да ты сегодня на высоте».
Оставив постель неубранной, (во-первых, это не его обязанность, а во-вторых, всё равно было бы странно её убрать, если в ней ещё спала девушка, раскидав свои каштановые кудри по шёлковой подушке), он тихо вышел из комнаты. Оглядевшись по сторонам длинного, освещённого ярким солнцем, коридора, и никого не обнаружив, Гинберг отправился в столовую залу. Разумеется, было бы неплохо разбудить его друга барона Джиральфа: всё же вместе веселее, да и герцогу было, что ему рассказать. На вчерашнем балу они скоро расстались, и Гинберг отправился на, так называемую, дуэль. Но хозяин дома был так неуклюж, что уронил свою шпагу в фонтан, а потом и сам себя туда уронил. Поэтому, они решили отложить их дуэль до другого удобного случая, то есть, скорее всего, сегодня попытку нужно будет повторить и не позволить ни себе, ни Гнусьену пятнать свою честь незавершённым, таким пикантным, делом. И в этот раз всё пройдёт как нужно: он попросит своего друга быть секундантом, никто никуда не будет ронять своё оружие и так далее и так далее. Оставалось теперь вспомнить, в какой же комнате барон и вообще... где здесь выход?
Завернув за один из бесконечных углов, Гинберг приметил служанку, быстрым, семенящим шагом, направляющуюся в другую сторону. Он судорожно защёлкал пальцами, желая тем самым привлечь её внимание. Когда он почти догнал её, она обернулась так резко, что Гинбергу, чтобы сохранить равновесие и не упасть прямо на ни в чём не повинную прислугу, ничего не оставалось, как обхватить её за талию и, сделав широкий выпад вперёд, наклонить девушку. Разумеется, была альтернатива не сбавлять скорость и просто затоптать её, но наш герой просто не мог себе позволить такой роскоши.
- Скажи мне, милая, - выпалил он горячим шёпотом, что лёгкое смятение девушки отразилось на её лице нежно-розовым румянцем. – Где находится барон Дракус?
Позже, она всем подружкам растрезвонит, что этот невероятно потрясающий мужчина, герой любовных романов, что она так жадно читала каждый вечер перед сном, приставал к ней, простой служанке, что это любовь с первого взгляда, и теперь её будет ждать большое будущее. Но сейчас, она робко наклонила голову в сторону, будто подставляя шею для страстного поцелуя, тихо произнесла:
- Вниз по лестнице и третья дверь налево… – промолвила она, и тут же, смелее подняв взгляд на юношу из-под полуопущенных ресниц, как воображала себе тысячу раз в свободную от работы минуту. – А у Вас… - голос её прозвучал интригующе и кокетливо, что герцог наклонился ещё ближе. Она прикрыла свои глаза, погасив бесстыжий огонёк, – у Вас, слюна течёт.
- Этому виной ваша неземная красота, mein lieblich, - великолепный немецкий акцент заставил девушку вздрогнуть всем телом: какой горячий мужчина – Приготовьте мне немедленно завтрак, я буду с другом. Спущусь через минуту… В противном случае мне придётся удовлетворить свой аппетит другим способом.
Кокетливо захихикав, она прикрыла рот ладошкой. Почувствовав приближение «хохота» своего желудка, Гинберг тоже рассмеялся, достаточно громко, чтобы заглушить урчание. Служанка выпрямилась, высвободившись из рук герцога, поклонилась и уже через секунду исчезла за углом, торопясь со всех ног на кухню.
Оставшись один Гинберг быстро вытер слюну рукавом. Кто же знал, что даже при таком сушняке, во рту окажется хоть какая-то влага! Не страдая угрызениями совести, он спустился вниз и попутно обдумал план на ближайший час. Итак, во-первых, разбудить барона Дракуса, во-вторых, съесть лошадь и выпить цистерну воды, и, в-третьих…. А впрочем, чёрт возьми, сначала нужно выполнить первые два пункта. Следуя указанному пути, он остановился перед дверью, отметив, что выглядит она повпечатлительнее, чем его, на верхнем этаже.
Шторы были плотно задёрнуты, и хотя на дворе уже достаточно высоко светило солнце, помещение было окутано сонным полумраком. Медленно, на цыпочках, как матёрый вор, имея огромный опыт за своими плечами, он подбежал к кровати и запрыгнул на неё, выставляя вперёд локоть. Только на долю секунды зависнув в воздухе, в эту самую ужасную секунду, он увидел, что спит в постели не барон, а сам Гнусьен де ля Гнус! Но поздно было думать, удар «летящего дракона» уже набирал устрашающее ускорение. Кажется, у спящего под тонким шёлковым одеялом что-то хрустнуло или это сломалась жизнь герцога Плейвольфа? Мысленно светловолосый юноша приготовил себя к самой жестокой казни. Гнусьен даже не шелохнулся. План будущего плбега из этой страны с точность до мельчайших подробностей: смена документов, паролей, явок и адресов конспиративных квартир, - мгновенно родился в голове герцога. Гинберг медленно поднялся. Разумеется, его статус позволял ему делать то, о чём многие только мечтали, но даже сам герцог не мог мечтать о том, что в одно прекрасное утро кинется в постель к незнакомому Мужчине! Какой скандал, какой позор! И тут мысли заледенели, сердце остановилось, и глаза широко распахнулись. Сквозь тонкую, нежно-персикового цвета, ткань расползалось тёмно-красное пятно.
Так, - думал герцог, - я переломал ему рёбра, они впились ему в органы, открытый перелом, жизнь кончена, всё пропало! Так, без паники, никто не видел, как я входил, я же шёл к Джиральфу! Хаха, точно, теперь я быстро отсюда свалю, так, вроде ничего не оставил.. наследил? Нее, не наследил, какой я молодец. Не подавать виду! Я спокоен, я абсолютно равнодушен…
На его счастье никого не оказалось в коридоре, и он спокойно (на самом же деле он почти бежал) спустился в столовую.
За всё время завтрака он не проронил ни слова. Впрочем, за завтраком никого и не было, и говорить было бы не с кем, но это его совсем сейчас не заботило. Никто не видел, как он вошёл и вышел, никто не знает, что он был там. Даже служанка не знает! Она ведь сказала, где находился барон, и совсем не должна подозревать Гинберга в убийстве… О, Боже, убийство! – вырвался немой крик, и его рот слегка приоткрылся, будто он только-только решился взять в рот ложку, с уже подстывшим бульоном, которая так и зависла на пол пути. – Главное, успокойся, ну, подумаешь, убили хозяина дома, ну, подумаешь, первый раз что ли?
Ложка так и не сдвинулась с места. На самом деле она находилась в таком положении уже минут пять. Вид самого герцога вводил всю прислугу в некоторое замешательство. Растрёпанные волосы, воротник съехал на бок, в глазах было такое отрешённое безумство, что даже дворецкий не решался подойти и отдать адресованное герцогу письмо. Главная кухарка неуверенным шёпотом, (что было для неё совсем не свойственно, ведь женщина она крупная и от души сварливая) предложила вызвать врача. Иначе сейчас её терпение лопнет и она сама его отдубасит, если этот самый бульон – предмет её гордости – через минуту не окажется у него в желудке. Где им было знать, что даже желудок герцога был в шоке от содеянного и тихо себе помалкивал. Только изредка меняющийся цвет лица герцога и нервно подёргивающийся глаз свидетельствовали о том, что он всё ещё жив.
В тот самый момент, как только кухарка дала низкий старт, взяв в руку сковородку, дверь с оглушающим грохотом отворилась, заставив Гинберга выронить ложку.
- О! Друг мой! – воскликнул радостный, до боли в пояснице знакомый, но отчего-то такой живой и жизнерадостный голос. – Я погляжу, вы неважно спали! Неужто самые лучшие перина пришлись вам не по вкусу? – Гнусьен расхохотался, присаживаясь за стол, напротив гостя. – Вы так бледны, да что с вами? – взволновано спросил он, но тут же его беспокойству пришёл конец, едва он заметил перед собой свежевыпеченные булочки с изысканным нежным заварным кремом, булочки с корицей, ровно нарезанный кубиками любимый сыр Брю де Мо (он уже некоторое время простоял на воздухе и теперь наполнился совершенным мягким вкусом и послевкусием лесного ореха и фруктов), и чашечка вкуснейшего горячего шоколада, аромат которого полностью затмил сознание Гнусьена.
- Представляете! – начал он весело, поглощая завтрак, даже не заметив, как Гинберг покрылся синими пятнами, и, кажется, уже совсем ничего не мог себе представить: перед ним сидел живой труп. – Заснул я вчера со слоённым пирожным в руках! Надкусил чуток и уснул! Хаха, а там моя одна из любимых - вишнёвая начинка! Хаха, вот нелепость!
Стоило Гнусьену на секунду оторвать взгляд от вкусностей, как его бровки сложились домиком в полном удивлении.
- Герцог?
Герцога уже не было на месте. И нет, он не нёсся на всех ногах к границе, нет, он не прятался в шкафу и даже не ушёл в монахи, после того, как увидел привидение, (не смогли самые лучшие учителя предугадать, что юный Плейвольф всё ещё путает лево и право), он просто с глухим стуком о мягкий ковёр упал без сознания.
Гинберг не помнил, в каком бреду, но пообещал Гнусьену задержаться в его замке ещё на две недели, пока его здоровье не поправится окончательно, а так же снова отложить их дуэль. Хозяин дома чувствовал себя весьма виноватым. Стоило ему на минутку расслабиться и поддаться искушению подольше поваляться в кровати в одно прекрасное утро, как не проконтролировал приготовленный для его гостей завтрак, не уберёг от агрессии главной кухарки, которую он разжаловал и назначил главной по чистке трюфелей. И впредь, он пообещал сам себе, что всегда будет следить за меню герцога. Не хватало ещё, чтобы их дуэль так и не состоялась по вине де ля Гнуса.

@темы: Минутка вчпоминаний на Гноб ТВ, Нас на Олимпе много